Древние дороги и тракты казани. Ногайская дорога на лебедянь Большой сибирский тракт

Древнейшая из них известна с 9 в. Она связывала столицы Волжской Булгарии и Киевской Руси. В 14 в. сложилась Д., к-рая соединяла золотоордынские города Сарай – Укек – Мохши и далее уходила в р-ны Мурома, Владимира. С возникновением Астраханского, Казанского, Крымского ханств и Ногайской орды появились новые Д. В условиях отсутствия в регионе крупных рек они приобретали первостепенное значение. Д. проходили степными коридорами по водоразделам рек. Для переправ выбирались верховья реки или броды. Астраханская дорога (называлась также Сурской, Московской, Посольской) соединяла прикаспийские степи и Астрахань с М. Проходила по левой стороне верхнего течения Суры через р-н нынешней П. водоразделом между Сурой и Мокшей в р-н нынешнего Инсара и далее на Темников, Кадом, Касимов и на М. Крымская дорога (Большая Посольская, Буртасская) связывала Крымское и Казанское ханства. Проходила по линии р. Ломов – правая сторона р. Инсарки – Каменный брод через р. Иссу (у с. Каменный Брод ныне Иссин. р-на) и далее через окрестности нынешнего Саранска по р. Атемарке через Суру ок. устья р. Аргаш, по р. Корсунова на Казань. Известны две Ногайские дороги (сакмы). Одна из них шла вдоль рек Вороны, Ломова через Козляцкий брод (ныне с. Козлятское Н.-Ломов. р-на) к с. Каремша и далее вдоль Мокши на Наровчат и Темников. Другая – вдоль рек Хопра и Атмиса через р. Ломов у ее устья близ нынешнего с. Прянзерки, где находился нижний Ногайский брод, и далее вдоль Мокши на Наровчат и Темников. С возникновением Шацка (1551–52) большое значение приобретает т. наз. Ардобазарная дорога (Астраханская, Ногайская), к-рая проходила по линии Астрахань – Новохоперск, Шацк, Рязань на М. Из Шацка через села Конобеево и Шаморга на р. Цне по рекам Идовка, Выша, Буртас, Ворона шла Идовская дорога. Между Цнинским и Мокшанским лесами по р. Вад проходила Вадовская дорога. Д. были не только важнейшими торговыми путями, посольскими трактами, но и являлись источником повышенной опасности. По ним совершали набеги крымские и ногайские татары. В 1571 Иван Грозный учредил дозорную сторожевую службу. Пять мещерских сторож, проходивших по терр. края, брали под свой контроль Крымскую, Астраханскую, Ногайские, Вадовскую и Идовскую Д. С 30-х гг. 17 в. в связи с участившимися набегами крымских татар и ногайцев происходит коренное переустройство системы обороны южных и юго-вост. границ Рус. гос-ва. Возводятся новые засечные черты и укрепл. пункты, появляются Верх. и Ниж. Ломовы (1636), Керенск (1636), Атемар (1638), Саранск (1641), Инсар (1647), Пенза (1663), Рамзайский острог (1677–78), Мокшан (1679). Крепости брали под свой контроль степные Д. и защищали нас. дворцовых царских вотчин Наровчата, Краснослободска, Троицка и др. внутр. уездов России. Между вновь построенными городами были проложены новые пути сообщения. Так, г. Керенск, возникший на Вадовской Д., связал В. и Н. Ломовы с Шацком. От него через с. Баранчеевка проходила Д. на Наровч. городище. Через степь к С. от П. пролегла Саранская Д., от к-рой в р-не Кутлинской слободы отходила Инсарская, а в районе д. Авьяс Атемарская дороги. На С.-З. от П. протянулась Ломовская дорога. В источниках кон. 17 в. упоминается и Казачья (или Мокшазаровская) дорога, которая соединяла П. по левобережью Суры через реки Кададу и Кряжим с Сызранью и Самарой.

Лит.: Воронин И. Д. Саранск. Саранск, 1961; Лебедев (2).

[С. В. Белоусов. ДОРОГИ 16–17 вв. на территории Пензенского края / Пензенская энциклопедия. М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 2001, с. 416-417.]

Мнение о том, что административные единицы Казанского ханства назывались даругами (откуда якобы, в виду случайного совпадения) возник русский термин дорога - ошибочно. Оно базируется на гипотезе М. Г. Худякова , опирающейся, в свою очередь, на краткое замечание Д. А. Корсакова . Хотя в настоящее время предположение Худякова еще в силу инерции повторяется некоторыми исследователями, к концу ХХ века оно явно вышло за рамки научного знания. На самом деле основные провинции Казанского ханства обозначались арабским термином вилайет , а более мелкие территориальные подразделения словом ил . Сам же термин даруга служил только для обозначения должности наместника (даруга-бек). Вероятнее всего, термин даруга произошел от русского военно-административного термина середины XVII в. - дорога (в данном случае, Ногайская дорога). Как справедливо заметил еще И. П. Ермолаев (1982), термин дорога применительно к землям Казанского ханства, а потом Башкортостана, возник как обозначение направлений, завоеваний московских царей на востоке Поволжья. В свою очередь он базировался на давней русской традиции называть области сторонами (Горная , Ногайская, Арская сторона и т. п.) .

Старшины Ногайской даруги

Волости Ногайской даруги:

Башкиры ногайской дороги
Настоящие роды или волости	Произошедшие от них тюбы (части рода )и аймаки
Минская (башк. Мең ) в ней 477 дворов	1. Чубинский
	2. Кыркулинский
	3. Яиксубянский
	4. Кули Минский (башк. Ҡол-Мең )
	5. Слы Минский
	6. Нагайлар минский (башк. Нуғай-Мең )
	7. Миркитский (башк. Меркет )
	8. Уршек Минский (башк. Өршәк-Мең )
	9. Илькей Минский (башк. Мең иле )
	10. Саралинский
	11. Кубовский (башк. Ҡобау-Мең )
	12. Ик Минский (башк. Ыҡ-Мең )
Табынская (башк. Табын ) в ней 387 дворов	1. Биш Аулинский (башк. Биш-ауыл )
	2. Кси Табынский (башк. Кесе-Табын )
	3. Юмран Табынский (башк. Йомран-Табын )
	4. Калчир Табынский (башк. Кәлсер-Табын )
	5. Кумрутский
	6. Дуван Табынский (башк. Дыуан-Табын )
	7. Мялля Табынский
Юрматинская в ней 521 двор	1. Мешер Юрматинский
	2. Тяльтинский
	3. Бакаевский
	4. Арларский
	5. Биш Казанский
	6. Макарьевский
Кипчакская (башк. Ҡыпсаҡ ) в ней 1332 двора	1. Бушманский (башк. Бошман-Ҡыпсаҡ )
	2. Сун Кипчакский
	3. Чакминский
	4. Сарыш Кипчакский
	5. Герясь Кипчакский
	6. Карагай Кипчакский (башк. Ҡарағай-Ҡыпсаҡ )
Бурзянская(башк. Бөрйән ) в ней 448 дворов	1. Жанса Бурзянский
	2. Байулинский (башк. Байыулы )
	3. Мушашевской
	4. Емашевской
	5. Карагай Бурзянский(башк. Ҡарағай-Бөрйән )
	6. Дир Бурзянский
	6. Нагайларский (башк. Нуғай )
Усергенская (башк. Үҫәргән ) в ней 381 двор	1. Ай Усергенский (башк. Ай-Үҫәргән )
	2. Жайтюбя Усергенский (башк. Йәй-түбә Үҫәргән )
	3. Шишайлярский (башк. Шишәй )
	4. Башайлярский (башк. Бишәй )
	5. Сурянский (башк. Сурән )
	6. Чурашевский (башк. Сураш )
Тингаурская(башк. Түңгәүер ) в ней 80 дворов	1. Урман Тингаурский (башк. Урман-Түңгәүер )
	2. Ялань Тингаурский (башк. Ялан-Түңгәүер )
Тамьянская (башк. Тамъян )в ней 196 дворов	1. Коянеицкий
	2. Мылтицкий
	3. Мясоуцкий
	4. Ик Тамьянский (башк. Эйек-Тамъян )
Табынская (башк. Табын ) в ней 472 двора	1. Кубеляцкий (башк. Күбәләк )
	2. Телевский (башк. Теләү )
	3. Карагай (башк. Ҡарағай )
	4. Кси (башк. Кесе-Табын )
	5. Емурантаянский (башк. Йомран-Табын )
Катайская(башк. Ҡатай ) в ней 300 дворов	1. Идиль Катайский (башк. Иҙел-Ҡатай )
	2. Кошек Катайский
	3. Инзер Катайский (башк. Инйәр-Ҡатай )
	4. Кузгун Катайский

См. также

Напишите отзыв о статье "Ногайская даруга"

Примечания

Литература

• Рычков Пётр Иванович: «Топография Оренбургская» СПб., 1762 стр.93

Отрывок, характеризующий Ногайская даруга

Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.

В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.

– Вишь ты, вон какое колесо!

Что ты думаешь, доедет то колесо,

если б случилось, в Москву или не доедет?

– Доедет.

– А в Казань-то, я думаю, не доедет?

– В Казань не доедет.

Н.В. Гоголь. «Мертвые души»

История дорог в России уходит в глубь веков, но как «определенный путь между населенными пунктами, поддерживаемый в порядке и исправляемый» понятие дороги появилось лишь в XIII веке. Первые указания, регламентирующие движение по дорогам, встречаются в конце XV века, тогда же начинают создаваться так называемые ямы, то есть дворы, которые обязывают в обмен на освобождение от повинностей иметь определенное число ямщиков и лошадей. Дороги в большинстве своем были грунтовыми и содержались очень плохо, но ездили по ним сравнительно быстро: например, для проезда от Москвы до Новгорода требовалось 5-6 суток, причем зимой добирались быстрее, чем летом.

Первым, кто всерьез начал заниматься разрешением проблемы дорожного строительства, стал император Петр I. В годы его правления между Москвой и Петербургомбыла построена бревенчатая дорога «по шведскому образцу». В начале XIX века были созданы различные государственные учреждения, такие как Главное управление путей сообщения, Корпус и Институт инженеров путей сообщения, в задачу которых входило всячески способствовать ускорению строительства дорог в стране. С этого времени темпы дорожного строительства стали расти и к 1860 году достигли рекордной отметки – 250 верст в год.

Однако на дорогах Казанской губернии дорожная революция никак не отразилась. По действующему в то время в России законодательству все дороги делились на пять классов. В Казанской губернии дорог первого и второго класса практически не было – по данным на 1898 год, их общая протяженность составляла лишь 16 верст. Остальные дороги были грунтовыми и делились на почтовые, торговые и проселочные. Несмотря на то что Казань была местом пересечения четырех важных почтовых трактов: Московского, Сибирского, Оренбургского и Астраханского (Симбирского), – ни один из них не соответствовал правилам инженерного искусства и, как отмечали в официальных сборниках второй половины XIX века, «не представляли полных удобств для проезжающих».

Самая ранняя достоверная, как считают ученые, карта Казанского уезда датируется концом XVIII века. На ней выделены 8 больших дорог, которые на момент составления карты назывались так (от западной и по часовой стрелке):

1. Большая почтовая дорога из города Свияжска, она ж Московская (ныне – примерно по ул. 1-го Мая, далее по Аракчинскому шоссе).
2. Дорога на богомолье, т.е. в Раифскую пустынь (примерно по ул. 1-го Мая на Горьковское шоссе, далее эта дорога переходила в Заволжский Кокшайский тракт).
3. Большая почтовая дорога из города Царевококшайска (ул. Герцена, Краснококшайская, Фрунзе) – бывший Галицкий тракт.
4. Проезжая дорога в город Уржум (ул. Декабристов, Дементьева) – бывший Алатский тракт.
5. Большая почтовая дорога в город Малмыш (ул.Н.Ершова, Сибирский тракт, далее – по ул.Мира в Дербышках).
6. Проезжая дорога, называемая Зюрейская, в город Мамадыши (ул. Н.Ершова, П.Лумумбы, Мамадышский тракт).
7. Большая почтовая дорога в Лаишев (ул. Петербургская, Подаметьевская, Фермское шоссе) – бывшая Ногайская дорога.
8. Проезжая дорога из г. Тетюш (через деревни Кукушкино, Б.Атары и через переправу против с.Ключищи).

Ногайская дорога

Одна из самых древних дорог Казани – Ногайская дорога. Своим названием она обязана самой знаменитой исторической улице города – улице Баумана, которая возникла одновременно с самим городом и связывала кремль Югары Керман с южными проездными воротами Нижний Нугай. Улица называлась тогда Нугай Юлы и за городскими воротами переходила в дорогу. Ногайская дорога вела в Ногайское ханство, с которым и у булгар, и у казанских татар были развитые торговые отношения. Интересно, что дороги в Булгарии по своему назначению и использованию были трех категорий: военные, торгово-посольские и обычные. Так вот Ногайских дорог было несколько. За воротами Нижний Нугай начиналась Торговая Ногайская дорога, которая шла у подножия горы Богылтау (ныне ул. Петербургская, Подаметьевская, Фермское шоссе). Военная Ногайская дорога была проложена по горе Богылтау, покрыта лесом и подходила к воротам Кан (Царь). От Югры Керман к воротам Кан вела улица Шехид Юлы – самая престижная в городе.

В 1552 году войска Ивана Грозного пробили южную стену города восточнее Нижних Ногайских ворот. Захватив город, русская армия отремонтировала все разрушения в его оборонной стене, но пролом возле Нижних Ногайских ворот был сохранен. В нем были установлены новые городские ворота – «Проломные», рядом с которыми была срублена церковь Богоявления.

В городе появилось новое население – армия Ивана Грозного. Кварталы Ногайской улицы заселили стрельцы сотенного головы Вешнякова, а сама улица стала называться Проломной.

Постепенно изменилось и значение Ногайской дороги. После завоевания Иваном Грозным Ногайского ханства Торговая Ногайская дорога поначалу не утратила своей актуальности, грузопоток по ней даже возрос, ведь теперь Казань стала частью большого Московского государства XVI века. Но время шло, и уже в XVIII веке она превратилась в обычную торгово-почтовую дорогу Российской империи, ведущую в Лаишев и далее в Оренбург, позже получив название Оренбургский тракт. Военная Ногайская дорога превратилась в Вознесенский тракт, остатком которого является улица Аделя Кутуя.

Московский тракт

После присоединения Казанского ханства к Российскому государству возникла необходимость в постоянном сообщении с Москвой. Это была одна из самых неприятных для путешественника дорог даже в XIX веке, не говоря уже о более ранних периодах. Дело в том, что Казань была построена таким образом, что реки Волга и Казанка стали естественными защитниками города, осложняя подход к нему вражеских армий. Поэтому эта дорога имела самые большие неудобства для проезжающих. При самом выезде из города постоянные разливы Волги и Казанки превращали пойму рек в сеть озер, болот и топей, поэтому проезд первых верст от города до Волги в ту пору считали чуть ли не подвигом. Так, известный прусский ученый-экономист Август Гакстгаузен, проезжая через Казань в 1843 году, написал в своем дневнике: «Около полудни, 17 июня, достигли мы реки Казанки и увидели роскошно раскинувшийся перед нами старый татарский город. Употребивши еще час на скучную переправу и езду по отвратительной болотистой дороге, мы прибыли в Казань…»

В целом Московский тракт, имевший в длину 238 верст, бел неудобен и полон сюрпризов для путешественников на всем его протяжении вплоть до города Свияжска. Интересно, что дорога «плавала» в зависимости от времени года. Например, отправляясь в Москву весной, путешественники переправлялись через Волгу в районе села Верхний Услон, так как в это время левый берег был заполнен паводком, и по высокому правому берегу продолжали путь до Свияжска. Летом и осенью, когда вода спадала, от Казани ехали по левому берегу до Васильево, там переправлялись через Волгу и подъезжали к Свияжску. В зимние месяцы путь до Москвы удлинялся: двигались по реке, делая остановки в прибрежных селах.

Большой сибирский тракт

Во времена Российской империи в Казани соединялись две важнейшие артерии – Царевококшайская дорога и Большой Сибирский тракт. В Царевококшайске находился крупный острог, откуда отправляли арестантов и ссыльных в Сибирь. Все они шли через Казань. Чтобы заключенные не сбежали, их вели в кандалах и колодках. Дорога была очень тяжела и изнурительна, поэтому до пункта назначения доходили не все. Несмотря на статус губернского города и внушительные по тем временам размеры, к Казани относились как к глухой провинции. Считалось, что если арестант дошел до Казани, то он уже далеко от центральной России и не будет пытаться бежать. Из этих соображений в Казани заключенных расковывали, и дальше по Большому Сибирскому тракту они шли «налегке». По преданию, кузница стояла сразу за Варваринской церковью, на Арском поле. Церковь Святой Варвары была построена в 1780 году на месте, где заканчивался город и начинался бесконечный Сибирский тракт. В то время Арские поля отделялись от города оврагом, через который был перекинут мост, за ним находилась Сибирская застава. Здесь шли декабристы, Радищев, Герцен, Чернышевский и многие другие известные люди российской истории. А сама церковь известна тем, что в юности в ее хоре пел сам Федор Шаляпин.

Интересно, что все большие дороги Казани, которые отмечены на карте конца XVIII века, сохранили свое доминирующее положение до настоящего времени, несмотря на то, что промежутки между ними со временем застроились, образуя свою новую сетку улиц. Они выполняли роль каркаса, на который нанизывался разрастающийся город, и стали частью истории Российского государства.